Алхимия в средневековой культуре
Она ни от
чего не отличается, так как ничто не отличается от бытия, кроме ложного,
обозначаемого словами никогда, нигде и ничто» (1965,
с. 187). «Природа сама приходит к единому, ибо не существует как бы,
нисходящего свыше подателя форм, который как бы извне образовывал
вещи и давал им порядок» (там же). Не здесь ли центр примирения
абеляровских да и нет, «верхней и нижней бездн», слившихся, по слову
К. Чуковского, в одну какую-то мучительно-сладкую, страшную и нечеловечески
прекрасную гармонию. Но эта гармония — лишь историческое
мгновение в тысячелетнем движении средневековой мысли.
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ АНАЛИЗ историко-философского материала —
лишь комментарий к работам В. С. Библера, выдвинувшего и развивающего
принцип антитетичности средневекового мышления. Принцип,
долженствующий схватить своеобразную диалектику этого мышления,
его глубинную закономерную социально-исторически обусловленную
противоречивость (1968; 1975, с. 83—137). В. С. Библер, опираясь на
марксистскую методологию, определяет логический строй средневекового
мышления, средневековой культуры как антитетический. При этом
антитезами в предельной разведенности выступают оппозиции мощь —
немощь, бытие — небытие, многообразно переформулируемые при
соприкосновении с различными содержательными пластами многослойной
европейской средневековой культуры. Движение в этой оппозиции
возможно лишь в том случае, если субъект, впадая в ничтожество и нищету,
обретает всемогущество, живя и действуя в о и м я. Но бог мыслится
как идея субъекта. Поэтому, полагая беспредельное, он сам не является
беспредельным. На этом пути совершается коллективное соборное дело
индивидуального приобщения к всеобщему субъекту, самораскрытие в
» 130 «
человеке личностных его потенций. Даже сам бог в этой системе рассуждений
живет таким вот антитетическим образом. Средневековый схоласт
правомочен спросить: «Может ли бог сотворить такой камень, который
сам не сможет поднять?» Сама возможность, как остроумно отмечает
Библер, божеской немощи только и делает его человеком (то бишь богом)—
всесильным и всемогущим — христианского антитетического
средневековья. Быть противопоставлено не быть, бытие — небытию,
но не по принципу онтонимической пары — иначе. Вытеснение вещественной
телесности, то есть как будто вытеснение бытия вещи и погружение
ее в небытие, оборачивается не небытием, аннигилирующим
вещь, а как раз максимальным бытием именно в силу причастности к богу.
Он-то и мыслится как всецело существующий, как наиконкретнейшая
личность. Возможно и обратное движение антитетической мысли:
от не быть к быть. Разумеется, это лишь схема, обедненная столь
кратким ее пересказом. Но важно обратить внимание на самое суть дела.
В пределах антитетизма осмысливается проблема, поставленная
М. М. Бахтиным: церковно-догматическое — народно-смеховое.
Канонически средневековое — внеофициально алхим
и ч е с к о е.
А ТЕПЕРЬ, помня Большой текст средневековья, выполняющий для
малого алхимического текста роль историко-культурного контекста,
можно обратиться к этому малому тексту и на его относительно локализованной
территории обнаружить тот же самый специфически средневековый
алгоритм мышления. Пусть не столь ёмко, зато более рельефно —
под увеличительным стеклом средневековой камеры-обскуры с кривозеркальным
алхимическим искажением.
В алхимии теза и антитезы канонического средневековья обретают иную,
варварски деформированную жизнь, выявляя особенности средневекового
мышления.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.