Алхимия в средневековой культуре
Обосновывается влияние технических
производств на химическую технологию, коей стали некогда эмпирические
технохимические ремесла (Glauber, 1689).
Именно в Глауберовы времена (XVII в.) можно говорить не столько о
технохимических ремеслах, сколько о химических технологиях: производствах
серной и азотной кислот (первоначально: XIII в., XVI—
XVII вв.— олеум); а также соляной (XVII в.). Развиваются мыловарение,
стеклоделие, производство соды и поташа как разных веществ
(сода — из рассолов озер Египта; поташ — из золы деревьев). Совершенствуется
технология добычи поваренной соли (копи, из морской воды и
воды соляных источников).
Если в XV веке сырье для азотной кислоты получают соскабливанием соляных
налетов с каменных стен конюшен, то к XVII веку —из селитры,
описанной Бирингуччо и Агриколой. Квасцы, купоросы, нашатырь, минеральные
краски, висмут, ртуть, сурьма, мышьяк, бура, щелочи, сульфаты,
нитраты металлов — вот тот круг веществ, получение которых все еще
кустарно-препаративное.
XVII век — начало химической технологии. Это естественный результат
взаимодействия технохимического ремесла с теоретизирующей алхимией;
в том числе иатрохимией, то есть алхимией лекарственной.
Обратите внимание на одно примечательное обстоятельство. Все сколько-
нибудь заметные химики и химики-технологи конца XVI — начала XVII
веков были еще и алхимиками. Между тем чистые практики-эмпирики
(Агрикола, Бирингуччо, Палисси) дальше частных и единичных, хотя и
гениальных, открытий не пошли. Их опыт остался теоретически не осмысленным,
вне обобщения. Но как раз они прошли мимо алхимии (или
алхимия прошла мимо них). Именно алхимия представляла тогда единство
теоретической мысли и практического как бы умения. Действительность
вещей именно в алхимии обретала обобщающий смысл, иначе
говоря, почти научно-химический статус, ибо, как пишет М. Дворжак,
25 Да простит мне читатель новохимическую манеру записи, конечно же, Глаубору не
ведомую.
» 292 «
«наблюдение над действительностью из дополнительного противовеса
превращается в основную и благородную цель, начало и конец художественного
творчества» (1934, с. 147). Уточню: умная теоретическая наблюдательность
людей алхимического искусства — «химической» науки;
химического «искусства» — алхимической «науки».
ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ОСТАНЕТСЯ на дне алхимического горна} Пройдет
еще лет сто и появится химия Бойля — Лавуазье. Еще лет пятьдесят —
наукоучение в духе Френсиса Бэкона. И уже здесь, в XVII веке,— химическая
технология Глаубера. А что же отлетевшие символические химеры?
Они составят содержание алхимического оккультизма XVIII века, алхимических
реликтов, воспринимавшихся магистральным новонаучным сознанием
как фарс, не стоящий внимания. Имена: Эммануил Сведенборг
(главное его сочинение — «О небесах, о мире духов, и об аде, как то
слышал и видел Э. Сведенборг», 1863); Карл Эккартсгаузен (главные
его книги — «Наука числ», 1815 и «Ключ к таинствам натуры», 1821).
Именно здесь, пожалуй, начинается история оккультного мистицизма,
сопровождающего новую науку и поныне.
ЗАКЛИНАТЕЛЬНЫЕ СЕНТЕНЦИИ Гермеса Трисмегиста, строгие классификации
Роджера Бэкона, карнавальные тирады Парацельса рассказывают
об одном и том же ·— о событии главном и единственном: философском
камне, превращающем несовершенные металлы в совершенное золото,
или о гармонической Вселенной, устрояющей лад да любовь
человеческих душ, а значит, и тел.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.