Алхимия и Каббала

Содержание:

Алхимия в средневековой культуре

Этот мошенник скупил в аптеках города весь глет, подмешал
к нему несколько унций золота, которые, понятно, извлек вновь. О том, что было
дальше, легко догадаться.
21 Художественное сознание нового времени — естественное хранилище реликтовых
фрагментов некогда живого мифа о злато-сереброискательских чаяниях. Но не
только хранилище и не только фрагментов. Потому что вычитать алхимическое в
новой литературе означает понять эту литературу в одной из ее граней как живую
историческую память, мерцающую в язычески-христианских алхимических потемках.
Но это означает также и способ постижения и собственно алхимического мифа,
в свое время живого и значимого; пережить его заново, но уже как художественно
осознанный факт. Алхимический миф в ноьоевропейской литературе — это, конечно
же, менее всего литература об алхимии. Это литература ярчайших имей: Шекспир,
Гёте, Пушкин, Гоголь, Гюго, Томас Манн...
» 177 «

пытно, чем здраво, и глубже рассмотрит работы алхимиков и магов, то
он, пожалуй, придет в сомнение, чего эти работы более достойны — смеха
или слез. Алхимик вечно питает надежду, и когда дело не удается, он
это относит к своим собственным ошибкам. Он обвиняет себя, что недостаточно
понял слова науки или писателей, и поэтому до бесконечности
повторяет опыт. Когда же в течение своих опытов он случайно приходит
к чему-либо новому по внешности или заслуживающему внимания
по своей пользе, он питает душу доказательствами этого рода и всячески
превозносит и прославляет их, а в остальном хранит надежду. Не следует
все же отрицать, что алхимики изобрели немало и одарили людей
полезными открытиями» (1938, с. 69—70). Возрожденческая хула уступила
место снисходительному сочувствию и заодно кое-какому признанию
позитивных вкладов. Именно они выуживаются из алхимического
мифа, а выуженные, включаются в запасники новой науки. Часть становится
целым в меру практической полезности. Оставшиеся части-—
лишь повод для печальной усмешки. Такой взгляд на алхимию не заказан
и поныне. Что же в этом случае происходит с алхимическим мифом?
Бесполезная материя превращается в полезное вещество. Это вещество
и есть конечная цель алхимических исканий. На этом трансмутация
кончается, ибо цель не становится по ее достижении средством.
Миф распадается, уступая свое пространство складу положительных
знаний для новой науки. Текст, выпавший из контекста, перестает быть
текстом культуры, становясь в лучшем случае фразой, вставленной в
инокультурный текст22.
Но как же алхимический миф оказался ассимилированным новой литературой,
ставши фактом новоевропейского художественного сознания?
ШЕКСПИР (XVI в.), «Жизнь Тимона Афинского». Но прежде обратимся
к Марксу, чутко прочитавшему эту шекспировскую драму, включившую
не столько, конечно, алхимию, сколько золото — универсальный
трансформатор человеческих отношений. Процитирую вслед за Марксом
несколько мест о золоте:
1,2 Как раз в эти времена особенно весомым в общественной жизни становится тайное
сообщество розенкрейцеров, ставящих и алхимические задачи и притязающих на
всесилие природознания во имя всечеловеческого блага — преждевременная пародия
на новую науку, которая, верно, еще не возникла. Основное призвание сообщества —
усовершенствовать все сущее. Розенкрейцеры — достойные обладатели и справедливые
распределители всех благ мира. Их зрение всепроникающе. Им внятно тайное
тайных природы. Они же—обладатели бывшей, настоящей и будущей мудрости,
повелители демонов и духов: они в состоянии притягивать жемчуг и драгоценные
камни.

Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.