Алхимия в средневековой культуре
» 264 «
Толкование на алхимический лад «Энеиды» Вергилия.
Сбор золотых плодов с алхимического древа жизни представителями
трех поколений Энеева рода, облаченными в
черные, белые и красные одежды (главные цвета Великого
деяния.). Стая воронов — возгонка летучих. Ворон с
белой головой свидетельствует победу алхимического совершенствования
над порчей, гнилью, тленом.
XVI век. Trismosin Solomon. Splendor solis. Harley 3469,
Британский музей, Лондон.
Девять муз перед АПОЛЛОНОМ, восседающим на колеснице.
Он держит натянутый лук со стрелой, символизирующий
священный огонь. Красный возница обозначает философскую
серу, отца металлов. Черный ворон — знак
чернения, исходной алхимической операции. Аполлон-
метафора древа жизни.
Анонимный автор XV века. Cod. Pal. lat. 1066, f. 218v.
Апостольская библиотека, Ватикан.
Гермес Трисмегист в облике птицы, заглатывающей соо-
ственное крыло и держащей в когтях Вселенную под пристальным
взглядом Солнца. Синоним Уробороса, свиое-
тельствующего циклическую сущность мира и знания, не
также и противоточную возгонку — конденсацию летучих
XVI век. Версия Джеймса Стэндиша Ripley Scrowle. Ada.
32621 (деталь). Британский музей, Лондон.
Но предстает этот образ в образах практической алхимии, оперирующей
с веществом (философский камень, эликсиры, панацеи;
алкагест, питьевое золото, гомункулус). Осуществляется конструирование
идеализированного предмета в алхимии. Это конструирование ведет,
с одной стороны, к теоретическому осмысливанию химического ремесла,
с другой — воплощает под влиянием этого ремесла бесплотное алхимическое
теоретизирование. В этом и состоит главный гносеологический
урок, преподанный алхимией химии нового времени. Тогда «позитивный»
вклад алхимии, воспринятый новой химией, предстает второстепенной,
хотя и единственно неоспоримой вещью. Этот вклад представляет собой
опыт средневековых рецептурных фармаций и ремесленной технохимии,
ассимилированный алхимией и через нее пущенный в научно-химический
обиход.
Однако алхимическое — вселенского свойства — умозрение живет не само
по себе, а в конкретных теоретических и опытных сюжетах, связанных
с преобразованием вещества.
Повторю: всеобщая превращаемость вещества, из которой следует возможность
трансмутации металлов, коренится в идее первичной материи
как совокупности всех свойств-качеств и элементов-стихий (огрубленный
средневековый аристотелизм). Алхимическая ртуть-соль-серная
теория выглядит как будто чисто словесной переформулировкой Аристотелевой
натурфилософии. Однако изучение исторической трансмутации
«аристотелевых» алхимических первоначал свидетельствует о двойственной
«номиналистически-реалистической» их природе, обещающей
взаимные переходы элементаризма и атомизма (квазиатомизма)
в средневековой теории познания. Имя и вещь-вещество и слиты,
и разведены в одном термине. Именно в этой точке намечается движение
алхимической мысли от изучения функциональной зависимости свойство-
свойство к изучению принципиально иной, новохимической зависимости
состав-свойство (Ван-Гельмонт, Тахений, Бойль). Алхимический
же антиатомизм имеет тенденцию через понятия квинтэссенции
и «биологической» и идивидуации стать новохимическим атомизмом
53.
Алхимическое начало как имя-вещь противостоит двум фундаментальным
гносеологическим традициям средневековья: созерцательному
опыту Оксфордской школы (Р. Бэкон, Роберт Большеголовый) и схоластике
Альберта — Фомы, «примиряя» средневековые номинализм и
реализм, превращая их в пародию, но тем самым как бы «моделируя»
новонаучный метод как всеобщий и рационально-сенсуалистический.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.