Алхимия в средневековой культуре
Греза
Джорджа Рипли, в главном совпадающая со всеми иными снами всех
иных алхимиков всех десяти алхимических столетий. Это сон о событии
главном и единственном — о получении философского камня, а с его помощью
золота: здесь и теперь, повсеместно и навеки. Смерть
ржавого железа и его воскрешение, но уже в солнечном блеске золота.
Сбывшихся снов никогда не бывает, но они всегда есть. Это перефразированный
Салюстий, неоплатоник IV века, тонко проникший, что миф
говорит о вещах, которых никогда не было, но которые всегда есть. В этом
смысле злато-сереброискательский сон — миф.
Миф — всегда магия. То же и алхимия как практическое дело. Но хто-
нические глубины алхимической магии связаны с кровосмешением. Этому
можно найти подтверждение у древних, например у Катулла, которого
толкует С. С. Аверинцев в красивой статье «К истолкованию
символики мифа об Эдипе»: если маг хочет проникнуть в великие тайны
3 Но, как верно замечает Томас Манн все в том же «Иосифе...», «видеть сны и толковать
сны — это разные вещи» (1968, 2, с. 481). А сверхзадача историка в том и
состоит, чтобы отождествить эти два дела: видеть документальные сны и научно
их толковать. Понятно: миф и сон, конечно же, не одно и то же. Но, взятые как
метафоры, и тот и другой могут участвовать в нашей игре.
» 159 «
посвященных и угодить нездешним силам благоприятным совершением
славословий и действий, надо, чтобы маг этот родился в результате инцеста.
Обряд нечестив, но истинное кровосмешение запретно и страшно.
Но разве тайны богов не запретны и не страшны? У Катулла тайна открыта
сыну, а не грешнику. Но в мире мифа это безразлично. Маг — ремесленник,
знающий Слово. Он — сын ремесла; ремесло — его мать
..... —ремесло и магия — женского рода). Но именно с ремеслом
мастер-ремесленник-маг вступает в недозволенное соитие-инцест — сын
с матерью (19726, с. 95—96). Вспомните теперь страшный рецепт
Арнольда из Виллановы о семи сыновьях-металлах, которые должны
переспать со своей матерью — первоматерией, дабы... Мифологема кровосмесительного
брака не просто взята алхимией напрокат, но в ней укоренена
в качестве структурного её первоэлемента. (А может быть, просто
сравнение или аллегорическое иносказание?)
Событие, происходящее в алхимии как мифе, происходит каждый раз
непосредственно, сиюминутно. Оно и уникально, и всеобще одновременно.
Таково главное событие алхимического мифа — трансмутация металла
от несовершенства к совершенству. Время остановлено. Гермес
чаял о том же, о чем и Рипли, а этот последний — о том же, что и Пара-
цельс, что и нынешний хемооккультист. Временные несоответствия видятся
сквозь пальцы. Единство двоится. Двойственность укрупняется
до целого. (Вспомните алхимического ребиса). Взаимозаменяемость
частей торжествует, оставаясь при этом сакральной тайной—низ .
верх Гермесовой скрижали. Вера в трансмутацию беспомощна, но этим
и сильна. Все тождественно только себе. Случившееся дважды или мно-
гожды случилось лишь один-единственный раз. Зато раз и навсегда.
Мышление в мифе — «отсечное» мышление, причем отсеки действуют
как целое, не соприкасаясь друг с другом. Поэтому детерминированность
явлений в мифе иная, не совпадающая с причинно-следственными обусловленностями
мышления нового времени. Афродита родилась из пены
морской. Но морская пена — это сперма брошенного в море огромного
фалла, принадлежащего Кроносу. Эти два события в мифическом сознании
живут порознь, но и соединены, ибо доподлинно известны древнему
греку, мифотворцу и мифожителю одновременно3.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.