Алхимия в средневековой культуре
190).
Ремесленник Палисси в «Трактате о металлах и об алхимии» требует у
адепта золота, полученного здесь и теперь. Вынь да положь! Но артист
не может по заказу. Да и ученому не пристало тут же, у всех на
глазах, вроде факира демонстрировать практическую пользу своих теорий,
осуществлять, так сказать, немедленную «связь с производством»,
сиюминутное внедрение. Практика же, прикинувшаяся немудрствующей
и неартистичной, просит, настаивает, требует, рассчитывая заранее на
неуспех: «Скажи самому ретивому из них — пусть раздробит орех, то
есть и скорлупу, и ядро, истерев все это в порошок и положив в свой химический
сосуд. Если ему удастся возродить это раздробленное вещество,
то есть придать ему первоначальный вид ореха или каштана, тогда я
скажу, что ему по силам делать из несовершенных металлов золото и серебро
» (Любимов, 1892, 2, 2 паг., с. 97). Вместе с тем тот же Палисси,
керамический мастер, говорит: «Я не знаю иной книги, кроме неба и земли.
Она открыта всем. Всем дано эту прекрасную книгу познавать и читать
» (1892, 2 паг., с. 97). Но именно эти слова, хотя и сказаны Палисси,
должны принадлежать не ему, а как раз критикуемому им алхимику 50.
Алхимик, читая землю, читает и небо. Читает и познает. Практик же
лишь перебирает отдельные частички земли, не видя за ними земли в целом.
Поэтому, когда говорят, что в области опытного исследования природы
«выход на новые пути совершился через ремесленную практику»
(Любимов, 1892, 2, 2 паг., с. 97), ошибаются, ибо не в этой сфере — во
всяком случае не только в ней — созидалось будущее химического мышления,
теоретико-аналитического и артистически-синтетического одновременно.
Алхимические космогонические ассоциации, рожденные из операций с
веществом, формируют целое — герметический физический космос. На
59 Каждую неудачу трансмутации алхимик старается объяснить каким-нибудь внешним
неблагоприятствованием: бедствиями войны, плохой погодой, северным ветром,
задувшим свечу, высвечивающую искомую истину.
60 И ему тоже. Но лишь в той мере, в какой он подлинно средневековый мастер.
» 260 «
дне этого космоса — материал для оперирования. Это единая материя,
различающаяся в предметах формой как следствием движения. Модель
мирового равновесия имеет химический микроаналог в виде треугольника,
вершины которого суть сера, ртуть и соль. Здесь-то и начинается
рукотворное тэхнэ, артистически артикулированное случайностями,
превращающими злато-сереброделателя и в художника, и в ученого-мага,
теоретически обосновывающего собственные художества. Трехзвенная
составность алхимии: магическое теоретизирование, тэхнэ как ремесло,
тэхнэ как искусство. В результате «моделируется» проблематика
алхимии: композиция (ремесленно-художественный акт) вещества с заданными
свойствами, функционально зависящими от составных простых
тел-элементов-веществ и элементов-понятий-качеств одновременно. Алхимик-
композитор внутренне поддержан объясняющим алхимиком-магом
(конечно же, в одном лице). На этом пути алхимию можно понять и
как «предхимию».
«Письма» Михаила Сендивогия — свидетельство трехступенчатого видения
возникающего мира веществ. «Письмо XI. Первое: образование первой
материи, которой ничего не предшествовало. Второе: разделение
этой материи на элементы. И, наконец, третье: составление смесей посредством
этих элементов» (ВСС, 2, XI, с. 493—515). Алхимические
тонкости отринуты. Остался собственно химический образ мира, образ
вещества.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.