Алхимия в средневековой культуре
В то же время чудеса, творимые камнем, куда менее духовны,
зато куда более заземлены, огрублены по сравнению с христианскими
чудесами. Они популярны до вульгарности. Не потому ли сподобленность
алхимическому богу межкультурна, а значит, уже принадлежит иной
культуре, еще только мреющей в недрах исконного средневековья?
Если возможен и даже естествен для христианского бога схоластический
21 Сумятица символов, означающих философский камень, свидетельствует о не совсем
божеской мощи Великого магистерия. Символы-синонимы камня представляют не
только эмпирей, но и преисподнюю. Всемогущество дьявола количественно равно
всемогуществу бога. Разница — лишь в нравственной направленности.
22 Верно, в алхимических трактатах можно вычитать немало оговорок, как бы принижающих
богоравность адепта. Альберт Великий, например, решительно настаивает:
алхимик «должен быть молчаливым и скромным»... (Fierz-David, 1952, с. 95; Ноеfer,
1842, с. 360—361). Унижение паче гордости. Гордынное всесилие в деле может
обойтись и без праздного пышнословия.
» 318 «
вопрос о том, может ли он сотворить такой камень, который сам поднять
не может,— вопрос, содержащий момент униженности бога и только
потому и его могущества, то для философского камня, а тем более для
адепта такой вопрос нелеп. Причастность к богу — не через нищету духа,
а через гордыню духа. Бог равен самому себе. Средневековые антитезы
недвижны, взаимодействие снято, или почти уже снято, в алхимическом
Великом деянии. Оно, это деяние, индивидуально одиноко. Парацельс,
произносящий еретическую алхимическую инвективу авторитаризму
стадности во имя авторитаризма гордого адепта-одиночки: «Следуйте за
мною, ты, Авиценна, ты, Гален, ты, Разес... Следуйте за мной, а я не пой-
ду за вами. Вы из Парижа, вы из Монпелье, вы из Швабии, вы из
Мейссена, вы из Кельна, вы из Вены, вы из тех мест, что лежат по
берегам Дуная и по течению Рейна, вы с островов на море; ты, Италия,
ты, Далмация, ты, афинянин, ты, грек, ты, араб, и ты, израильтянин, следуйте
за мной, а я не пойду за вами. Не я — за вами, а вы следуйте моим
путем, и пусть ни один не укрывается за угол, чтобы не осрамиться,
как собака. Я буду монархом и будет моя монархия. Поэтому я управляю
и опоясываю чресла» (Фигуровский, 1969, с. 146; Paracelsi, 1603, II,
с. 4-5).
ИТАК, внешнее сходство алхимического и христианского богов как будто
оборачивается их глубинным различием. Словно сошлись два мифа в
идейном противостоянии. Один — кул ьту . ный —миф о Христе, другой-—
м еж кул ьту . н ы й — миф о философском камне, сигнал о новой
культуре, возникшей в точке преобразования культуры христианского
средневековья, на границе выхода за пределы. Конструирование по
образцу, а значит, сотворение остраненного образа, в котором
главная боль средневековья особенно болит.
Грубое единение духа и плоти через алхимического посредника кажется
доступней утонченного единения в чистом христианстве. Напротив, акция
коллективного спасения как будто оборачивается акцией спасения индивидуального.
Общение с самим собой. Общение внутри элиты. Тайный
герметизм. Надменное бормотание посвященных.
«Знающий не говорит, говорящий не знает». Этот принцип Лао-цзы
(VI—V в. до н. э.), сам того не подозревая, живет в тайном алхимическом
знании, сообщенном «детям истины» не столько богами, сколько падшими,
богом отвергнутыми ангелами, которые «указали на тайны металлов,
научили свойствам трав, открыли силу заклинаний и преподали всяческие
любопытные знания — до истолкования звезд включительно».
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.