Алхимия в средневековой культуре
И даже включение этих житий
в контекст глубоко корпоративного сообщества розенкрейцеров
едва ли меняет дело, ибо самое это братство выступает активным коллективным
индивидуалистом в противовес соборному средневековью.
Алхимический миф и здесь дает трещину, распадаясь на отдельные золотоискательские
новеллы, в которых герои — авантюристы-одиночки
(неважно кто: подвижники-мученики или же шарлатаны-мошенники).
Воспроизведу несколько таких житий XVII—XVIII веков, в которых
лишь идея трансмутации свидетельствует об алхимическом генотипе
этих житий.
Александр Сетоний Космополит (XVI в.) — один из немногих «обладателей
» тайны философского камня. Конец его, как и ему подобных, мученический
и жуткий. Палачи Христиана II, курфюрста саксонского, искололи
его иглами, жгли расплавленным свинцом, нещадно секли, вытягивали
жилы. Потом — многолетняя тюрьма. В ответ — упорнейшее
молчание. Поляку Михаилу Сендивогию удалось-таки выкрасть великомученика
из плена, увезти его в Краков, где Сетоний и умер. Но, умирая,
Сетоний снабдил Сендивогия таинственной лигатурой. Секрет же ее
приготовления добросовестно унес в могилу, посчитав польского алхимика
недостойным этой великой тайны. Здесь-то и начинается авантюрная
жизнь самого Сендивогия16. Получив такое славное наследство —
чудодейственный порошок, темные сетониевые рукописи и даже жену
умершего, Сендивогий блистательно гастролирует по многочисленным
немецким монархиям, ублажая сиятельных особ легкими алхимическими
удачами. В честь одного из удавшихся опытов «германский Гермес»
приказывает выбить на мраморной доске, приколоченной к воротам
дворца, такие слова: «Пусть попробует кто-нибудь сотворить то, что
сделал Сендивогий-поляк!» Рудольф дарует удачнику титул императорского
советника, а заодно и поместье Граворн, отнятое у одного моравского
рыцаря, пытавшегося выкрасть у Сетония порошок. Сендивогия
переманивают многие государи. Герцог Фридрих Вюртембергский оказывает
ему царские почести, дарит ему землю Недлинген. Но по мере
уменьшения чудесной лигатуры, сама жизнь алхимика иссякает, сужаясь
• Некий Густенхоеер, получивший от того же Сетония несколько крупинок лигатуры,
расхваставшись, стал жертвой Рудольфа, августейшего алхимика, заточившего случайного
счастливца в пражскую белую башню. Никакие оправдания несчастному
ие помогли.
» 174 «
до исчезающе малой крупинки Сетониевого порошка17. Тем паче, что
некий Мюлленфельс, тоже алхимик и соперник Сендивогия, ограбил везучего
поляка, украв у него остаток порошка. Правда, коварный коллега
кончил на виселице. Но это не помогло обворованному, который так и
остался без порошка в безвестности почти на четверть века. Появившись
вновь на европейской алхимической сцене в Варшаве, Михаил Сендиво-
гий — уже не тот блестящий и всемогущий герметист. Его удел — торговля
черт знает какой дрянью под видом эликсира жизни, выманивание
денег на сомнительные алхимические опыты у знатных богатеев (например,
у Мнишека, воеводы С'андомирского), подделка денег. В итоге —
жалкая смерть в Кракове в 1646 году с дурной посмертной славой —
больше мошенника и авантюриста, нежели философа-алхимика.
В пантеоне позднеалхимических святых почетное место занимает Томас
Вогэн, или Евгений Филалет (миролюбивый друг истины). Расцвет его
деятельности приходится на середину XVII века. Жизнь Филалета весьма
таинственна. Его вечно преследуют, дабы выведать тайну трансмута-
цип. Во время пребывания в Америке Филалет сошелся с неким Старке-
ем, известным как изобретатель терпентинового мыла.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.