Алхимия в средневековой культуре
Зато есть ссылки на языческие авторитеты и их сочинения,
мудрость которых открывается только знающим языки. Это «Вторая
аналитика» Аристотеля, Евклидовы «Начала», «Тускуланские беседы»
Цицерона, «Естественная история» Плиния Старшего, астрологические
штудии Птолемея, астрономические сочинения араба Альбумазара, медицинские
трактаты таджика Авиценны. Не забыты и современники:
Роберт Линкольнский (Гроссетет), Адам из Марча, Пьер из Марикура.
Авторитет Священного писания есть авторитет, обосновывающий изначальное;
он совпадает с основанием. Следствия же, куда более важные
в прикладных делах, зиждутся на человеческом авторитете разума.
Преуспеяние в постижении абсолютной мудрости также невозможно без
опоры на авторитеты человеческие.
Математика — врата и ключ к знанию. Она подготовляет душу и возвышает
ее. Можно подумать, что с нами говорит и в самом деле наш
почти современник — Френсис Бэкон, например.
Математика — и метод, и инструмент. Она вносит порядок в первоначальное
знание, лишенное порядка; завершает это знание, делает его
цельным. Далее следуют исчерпывающие доказательства необходимости
математики. Причем этих доказательств два. Одно — с помощью ссылки
на языческие авторитеты; второе — «разумными основаниями». Самое
разделение аргументации на два доказательства свидетельствует о том,
что авторитет — это авторитет, а разум — это разум. Они разведены в
деле, хотя и отождествлены в сиянии одной-единственной, божественной,
истины.
Какие же разумные основания приводит Бэкон в пользу математики как
всеобщего инструмента познания? Этих оснований восемь. Во-первых,
все прочие науки пользуются математическими примерами. Во-вторых,
«математические знания как бы прирождены нам» — они от бога.
В-третьих, математика — очень древняя наука (от Адама и Ноя). В-четвертых,
математика — самая легкая наука, а «для нас естествен путь
» 342 «
от легкого к трудному». В-пятых, она доступна всем. В-шестых, она сообразна
«с детским состоянием и детским умом», ибо чертить, считать и
петь — занятия принципиально математические. В-седьмых, поскольку
математика известна нам вне природы, опираясь на нее, можно двинуться
дальше — к познанию природного. В-восьмых, математика дает достоверное
знание, с помощью которого только и может быть достигнута
безупречная истина (с. 866—869).
Все это также чрезвычайно «современно», если бы не одно обстоятельство.
Математика, по Бэкону, предстает не плодом конструктивного ума.
Напротив, она врожденная, богом данная наука. Это не просто математика,
но «благодетельная математика». Вместе с тем строчкою выше
Бэкон как бы перечеркивает бесплотный характер этой науки, утверждая
то обстоятельство, что именно в математике «имеют для всего чувственный
пример и чувственный опыт, строя чертеж или исчисляя, чтобы
все было очевидно для ощущения» (с. 869). Чувственная очевидность.
Только она — возвышающее основание мощи математики, ибо «духовные
вещи познаются через телесные следствия и творец — через творение
» (там же).
Акцент на предмет — очень важное обстоятельство. Настолько важное,
что можно и позабыть о вещах духовных, растворенных в их телесных
следствиях. Можно забыть и о творце, потерявшемся в творении. Ибо
именно телесное настойчиво подчеркивает Бэкон.
Чувственная природа математики, им же законоположенная, дает Бэкону
разумные основания осмыслить ее как ключ познания исходя из
самой же математики.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.