Алхимия в средневековой культуре
Первое осуществление чуда трансмутации есть сюжет
первого алхимического жития. Трансмутация может стать пресуществлением.
Жизнь адепта — житием святого. Алхимическое делание — сакральной
литературой. А потом и просто литературой—-авантюрной, плутовской—
какой угодно. Но именно к этому все идет. От мифа к литературе;
от мифа к истории; но к такой литературе и таким историям,
которые помнят и говорят (!) о своем мифическом предбытии. Но как же
свершилось это радикальное превращение?
ВЕРНО, что алхимическое мифотворчество практично в отличие от духовного,
собственно христианского мифотворчества. Его материальная
изнанка, дополняющая, но и карикатурная. Алхимия — это магия, принявшая,
однако, в средневековые времена форму теургии, то есть прямого
воздействия на верховного бога. Именно в монотеистической алхимической
магии языческие сны и христианская явь живут нераздельно6. Но
здесь-то и таится возможность преобразования алхимического мифа, в
иное: оборотничество как пресуществление.
В позднеалхимические времена эта мифологема становится предметом
осознания. У Джона Пордеджа (XVIII в.) в трактате «Божественная и
истинная метафизика, или дивное и опытом приобретенное ведение очевидных
и вечных вещей...» читаем:«Я говорю здесь не о земном философском
камне, металлы превращающем, но писания мои целят на
небесный Магический Камень, превращающий из состояния падения в
состояние славы, в утверждение десятого числа во святая святых»
(ок. 1787, II, с. 469). К этому стремятся маги, причастные божьей любви
и действующие «силою духа святого». Алхимическое трансмутационное
мифотворчество пресуществляется в божественное дело, объемля
весь средневековый окоем. Миф, притязающий и на чужое пространство,
деградирует в немифическую реальность. Языческое оборотничество
ушло в пресуществление, но ушло алхимическим образом — опять-таки
с помощью «камня», хотя и «небесного, магического». Но здесь же воспроизводится
и черномагическая возможность: божественная премудрость
«есть Белый Камень, тингирующий естественный камень, который исходит
из святой троицы и обещан победителю» и прямым путем ведет к
«Черному Камню, как философы знают-» (III, с. 308). «Черный Камень»
соединяет с Христом вечным словом и горящей любовью. Начало черно-
магической алхимии, еще помнящей о христианском мифе, живущей
рядом с ним, им и притворившейся. Утверждается понятие об адской
6 Языческие сны — поскольку это магия; христианская явь — поскольку магия эта
теургична.
» 163 «
6*
тинктуре, которая состоит из адских алхимических начал, то есть адских
серы, ртути и соли. Они истекают из сущностей обитателей преисподней,
не являясь, однако, дьявольскими сущностями. Адская тинктура — это
темный (во истину черный!) камень, осуществляющий отрицательное —
люциферово — совершенство. В итоге: грех, блуд, маниакальная плотская
любовь — вместо божественной любви, за которую ответственна
«небесная тинктура». Здесь же и адское золото, с виду ничем не отличимое
от праведно полученного, зато обладающего греховными свойствами.
Вместе с тем адская тинктура, как и небесная, столь же всесильна и
всепроникающа, а материя ее столь же тонка и субтильна (III, с. 231 —
257).
Пресуществление наоборот. Вниз! Языческо-христианское оборотничество.
Опять-таки алхимический способ выйти в черномагические потемки—
за пределы алхимического мифа. Но с помощью главной алхимической
мифологемы: философский камень как средство оборотничекого
пресуществления7.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.