Алхимия в средневековой культуре
Это иносказание. Символ обобщает, зовет за пределы изображаемого.
Но символ —и преображение. Киноварь, важнейший прафеномен философского
камня, сернистая ртуть красного цвета: пурпурное одеяние,
золотое руно. Образ вещи отграничивается в первоначальном всекачест-
венном хаосе. Намечается закон вещи, ее идейно-образное оформление:
змей, дракон, Уроборос. Все это — и выражение, и знак вещи. Вместе с
тем очевидное содержание символа не имеет ничего общего с самой вещью,
зато именно поэтому символ в состоянии схватить и схватывает
» 80 «
«внутренне-внешнюю» структуру вещи (опять-таки жених и невеста, король
и королева— знак слиянности в киноварном философском камне
мужской и женской природы алхимических первоначал). Жених и невеста—
бивалентный знак, но знак объективированный, как бы существующий
сам по себе, но и персонифицирующий существенный признак
вещи и потому приравниваемый к вещи в целом.
Символ — и вся, и не вся вещь. Разночтения на этом пути знаменательны,
ибо таким образом пестуется идеализированная вещь, мысль о вещи,
включаемая в «систему мысли или в процесс мысли». Символ-знак. Но
также и новая вещь, родня обозначаемому, тождественная и нетождественная
исходной вещи, образующая с нею единое целое, принципиально
двоящееся одно: ихневмон, василиск, саламандра, дракон — гипотетические,
но и вполне достоверные чудища из преисподней — знаки двуполой
природы философского камня, вкупе обретающие значимость целого.
Все это — сразу и купно — и есть Великий магистерий алхимиков.
Перенос смысла с одного на другое. Перенос также и части смысла. Символизация—
это полное взаимопроникновение идейной образности вещи
и самой вещи. Различие (полное различие) субстратов — тождество
(полное тождество) смыслов. Такова логическая идеализация символа.
Все это может быть отнесено даже к слову как знаку вещи. Но лишь соприкосновение
символа воо бще с неповторимыми контекстами культур
исполняет символ конкретной исторической реальности.
Итак, символ вещи выступает как ее конструктивный принцип, как ее порождающая
модель: символ вещи есть ее смысл. Он же — и ее обобщение,
но не пустое, ибо требует возвратиться к вещи, а возвратившись,
внести в нее смысловую закономерность. При этом эмпирическая конкретность
вещи пребывает вне смысловых ее связей с символом. Закономерная
упорядоченность вещи воплощается в символическом подобии.
В то же время символ есть «внутренне-внешнее» выражение вещи, находящееся
в согласии с общим принципом ее конструирования. Символ —
структура вещи, содержащая возможность многообразия единичных проявлений.
Он — живой знак вещи, но и ее отвлеченная идейная образность;
но такой знак, который никак не связан с непосредственным единичным
содержанием, зато указывающий на самобытность вещи. Символ
вещи есть взаимопронизанность означаемой вещи и означающего ее
образа. Он есть общий предел из бесконечного многообразия единично-
стей вещи.
Многие из названных здесь общих характеристик символа противоречат
друг другу, уничтожаются одна другой. Но фокус в том и состоит, что
эти атрибуты символа в живом символе всегда существуют — сразу и
вместе.
Но символ как знак, как подобие оказывается размытым в многомыслии
интерпретаций, противоречащих одна другой 9. Конкретный материал ал-
9 Свет гасится светом, мрак высвечивает мрак, «образ входит в образ», а «предмет —
как и следовало ожидать — сечет предмет» (Пастернак, 1965, с.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.