Алхимия в средневековой культуре
Антитеза — рефлексия тезы. Мышление же в оппозициях — изощренное,
воспитанное мышление. Чем различения тоньше, тем они рискованней.
Проведение их в жизнь — особенно в сфере общественной — равнозначно
подвигу.
Ряд антитез композиционно упорядочен. И в этом — залог значимости
тезы16. Предельно бескачественная чистота тезы и предельно качественная
хтоничность антитезы — ощущения глубоко эстетические.
Кризис алхимического мышления неотрывен от идей децентрализации
Вселенной, деформации строгих симметрических построений. Число
начал-стихий, элементов-субстанциальных духов у Корнелия Агриппы
(XVI в.) возрастает до семи вместо прежних аристотелевских четырех,
сводимых к двум симметричным парам: вода — воздух; огонь —
земля (Agrippa, 1593). То же можно было бы сказать и о четной, осевой,
симметрии качеств. Алхимическая теория двух начал преобразуется
в тройственную доктрину — в Парацельсовы ртуть, серу, соль.
Центр симметрии — точнее, ось—смещается, уже не центрируя объект.
А то и вовсе исчезает. Соль Парацельса не выводима из родительских
ртути и серы и не сводима к ним. Она — вполне самостоятельное начало
алхимии наравне с ртутью и серой. Противопоставительные различения
извели тезу, превратили ее в бледную тень.
Можно, однако, увидеть как будто обратное. О тезе толкуют многословно,
витиевато, прибегая к словарю священного писания. Но это —
внешнее. Контекст по меньшей мере странен. Духовный материал Библии
унижен плотью. Арнольд из Виллановы говорит: «Скажу тебе с са-
15 «...На свете все двойственно... каждая вещь, различия ради, имеет свою противоположность,
и не будь наряду с одним другого, не было бы ни того, ни другого...
Нечистая тварь говорит чистой: «Ты должна быть мне благодарна, ибо не будь
меня, откуда бы ты знала, что ты чиста, и кто стал бы тебя так называть?» (Манн,
1968, 2, с. 341).
16 Ибо бог — алхимик, управляющий Великим деянием, «чужд дольной черноте и любит
только горний свет. Но если бы в кормящей черноте что-то разладилось, погибла
бы его репутация учителя света» (с. 509).
» 141 «
мого начала, что отец, сын и святой дух — это троица в одном лице
(так названы три алхимических начала: ртуть, сера, соль.— В. Р.).
Так как мир погиб от женщины, он должен быть также ею возрожден.
Вот почему бери мать и положи ее вместе с восемью сыновьями в кровать
стереги ее. Сделай так, чтобы она подвергалась суровому наказанию
до тех пор, пока не будет отмыта от всех своих грехов. Тогда она
родит сына, который будет проповедовать так: знаки появились около
Солнца и Луны. Схвати этого сына и мучь его, дабы гордость не погубила
его. Положи его обратно в кровать и, когда он очнется, хватай
его снова, чтобы погрузить совершенно голым в холодную воду. Потом
положи его снова в кровать и, когда он очнется вновь, хватай его, чтобы
передать евреям на распятие. Когда Солнце будет таким образом
распято, Луна исчезнет: разорвется завеса храма, произойдет сильное
землетрясение. Тогда наступит время употребить великий огонь, и появится
дух, относительно которого многие ошибались» (Hoefer, 1842—
1843 [1866], 1, с. 411). Спервоначалу кажется, что это возврат к поре
мистической алхимии ранних веков. Вместо конкретного описания
веществ —символико-аллегорическое их описание. Строгая иерархия антитетических
различений обернулась как бы невнятицей. Алхимический
монстр, в котором с трудом узнается христианский прототип. Материя
и дух едины, а в единстве — неразличимы.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.