Алхимия в средневековой культуре
81—128; 1947, с. 290—293).
Так обстояли дела с атомистикой (в демокритовском понимании) в
средневековых естественных науках. Алхимия оказалась в стороне. Но
это тот реальный экстерьер, в виду которого разыгрывалось алхимическое
действо.
Как же пользовались атомистической гипотезой средневековые писатели
в сочинениях гуманитарного назначения? Данте в трактате «О народном
красноречии» толкует распространенную в средневековье метафору
«Пантера». Эту метафору знали Плиний Старший (I в.), Исидор
Севильский (VI—VII в.), Брунетто Лапши (XIII в.). На пантеру
трудно охотиться — ее запах распределен по всему лесу. Он вездесущ.
Единичное — не дискретно, а поэтому и не атомно. Эта идея восходит к
Аристотелю: сущее определяется при помощи простейших категорий или
предикатов, первичных элементов, которые определяют реальность сущего,
наблюдаемого во всевозможных его проявлениях. Аристотелевский
принцип «единого простейшего» не противоречит, стало быть, и четырем
алхимическим началам-элементам. Они, эти начала, распределены
во всем материальном. Но в этом — на полпути остановившийся атомизм.
Атомизм потому, что есть же тот minimum minimorum свойств,
оформленных субстанциально. Здесь же — идея двойственности не
только сознания, но и алхимической реальности, воспринимаемой как
реальность: от демокритовского «атома» к алхимической индивидуальности.
Не то же ли самое в «Монархии» Данте, где идет речь об
«intellectus possibilis» («возможном интеллекте»)? Полнота познания
неосуществима в сознании отдельного человека, индивида биологического
и социального вместе. Она осуществляется «ежечасно во всем роде
человеческом». И в этом тоже половинчатая идея атомизма социального
(minimum minimorum сознания в человеке как индивиде). Идея эта ведет
свое начало от комментария Аверроэса к трактату Аристотеля
«О душе». Ее разделял Сигер из Брабанта (XIII в.), помещенный Данте
в раю36. К ней примыкает и мысль о вечности материи Вселенной, близ-
35 Впрочем, еще Константин Африканский (XI в.), по-видимому, цитируя одного арабского
философа-медика, скажет, что элемент—это «simplex et minima compositi
corporis particula («простая и минимальная частица сложного тела») (Зубов, 1965,
с 68).
36 Общественная значимость того или иного античного мыслителя в средние века может
быть почти безошибочно определена по тому, в какой круг и в какой ров Ада
его поместил Данте. Если Эпикур, отрицавший бессмертие души, томится в шестом
» 242 «
кая к исходной посылке алхимиков (учение о генезисе металлов, выводимое
из идеи о всеобщей их превращаемости). И хотя XIII век, век
очищающегося Аристотеля, характерен тем, что даже к Эпикуру начинают
относиться с большим пиететом (с. 73), атомистические воззрения
так и не касаются алхимии, противоречат ей, грозя размыть ее изнутри.
Они губительны для нее.
Но вернемся к Роджеру Бэкону и его «предвосхищению». Вне атомистической
идеи и вопреки ей, не разделяя ее как алхимик и отлично пользуясь
ею как оптик-геометр, Бэкон принимает полусернистую ртуть за
одухотворенное индивидуальное соединение и... ошибается. Вместе с тем
только благодаря этой ошибке он приходит к «предвидению», похожему
на законы постоянства состава и кратных отношений, как бы совершая
прыжок к знанию будущего с грандиозным опережением представлений
своего века. Что же происходит дальше? Обобщение не осознается ни
средой, ни им самим, хотя успешно используется в собственном алхимическом
опыте, нимало не помогая осознанию закономерности, схваченной
им же.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.