Алхимия в средневековой культуре
» 166 «
ное учение станет вскорости одной из самых одиозных ересей. Как одни
из источников и составных частей алхимии гностицизм есть прежде всего
разрешение проблемы мирового зла. Если ветхозаветный змей — чистое
зло, то гностический Уроборос — единение добра и зла. Змеиный яд —
и яд, и лекарство. Если, согласно Марии-еврейке, «ртуть — яд всех вещей
», то по Стефану-Александрийцу, та же ртуть — «огненное лекарство
».
Именно здесь начинается практическая, ритуальная жизнь гностицизма,
когда оргиазм гносиса — единственная форма сектантского аскетизма.
Умерщвление плоти путем ее буйного кратковременного торжества, магия
и мистика одновременно. Путь к действенному познанию, осуществляемому
всей полнотой чувств и разума. Это скорее интуитивно-мистическое
познание, нежели логическое. Египетские, ассиро-вавилонские (халдейские),
кабалистическн-иудаистские, зороастристские и греческие
влияния исторически достоверней включить именно в гностицизм: и лишь
потом — через гносис — в алхимию 10.
Но только в оппозиции к становящемуся христианству как мировой религии
гностицизм обрел свой карикатурно-пародирующий смысл. Чрезмерность
гностического оргиазма противопоставляла себя религиозной умеренности
христианского канона. Страдание и любовь в христианстве
предстали антиподом гностическому преодолению зла злом посредством
разгула полнокровно живущей плоти — ее умерщвления. Если умеренный
темперамент христианской религиозности опирался на последовательный
монотеизм иудаизма и греческий стоицизм, то гностицизм искал
себе опоры в позднеэллинистических вакханалиях мистического тайно-
видсния. Но лишенное практической определенности конкретного дела,
учение о гносисе так бы и осталось лишь уделом сектантов, если бы не
алхимия — материальный пародийный парафраз христианской духовности.
Золотоподобные имитации древних папирусных сводов стали
алхимическим космосустроением, питаемым рациональными соками ари-
стотелизма, возвышаемым до вершин неоплатонического Единого и эмоционально
возбуждаемым тайновидческим гностическим экстазом. Дьявольская
тннкториальная гамма летаргических — на тысячу лет — алхимических
сновидений. Алхимическое целеполагание обращено к демиургу
— не к богу; мастеру своего дела па этой земле. Если рецепт христианского
спасения — отказ от плоти, «царство не от мира сего», то в алхимии
торжествует именно плоть (хотя и возвышенная).
Философский камень — всесильный инструмент в руках богоподобного
алхимика; мирское подобие божеского всесилия во имя мирских упований.
10 Ветхозаветные персонажи — отцы алхимии. Металлопланетная символика вавилонян
и астральные уподобления; древнеегипетские алхимические реминисценции; ка-
бализированная арифметика в алхимии; древнегреческое злато-сереброимитационное
мастерство. Все это и в самом деле составляет генотип алхимического искусства
(Lindsay, 1970).
» 167 «
Только гносис мог окрылить алхимию (точнее: трансмутировать технохимию
папирусов в алхимию). Ибо химия и гносис,, по верной мысли Бертло,
сродни изначально: и та и другой пытают тайное знание, сокрытое в
природе ли, в слове ли. Знание, которым владеет алхимик-демиург. Далее
все основные алхимические мифологемы обретут практически-зазем-
ленный вид. Начнется длительное выполнение алхимией ее культурно-исторической
миссии в составе средневековой культуры.
Правда, составные части алхимии, будучи самостоятельными культурно-
идеологическими явлениями, не знали о своем алхимическом будущем 11.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.