Алхимия в средневековой культуре
Но не только неудачи практического свойства вызывали антиалхимические
выпады. Важна была и нравственная сторона дела. Золото — венец
алхимических исканий — опорочено отвратительной действительностью.
Блестящая поверхность совершеннейшего из металлов захватана недостойнейшими.
Ронсар (XVI в.) :
Из-за него разлад, раздор,
Из-за него и глад, и мор,
И сколько слез неутолимых...
(1963, с. 80, SI).
В сатире Себастиана Бранта (XV—XVI в.) «Корабль дураков» читаем:
Алхимия примером служит
Тому, как плутни с дурью дружат...
(1965, с. 220).
Сказал нам Аристотель вещий:
«Неизменяема суть вещи»,
Алхимик же в ученом бреде
Выводит золото из меди...
(с. 224).
Мешок травы, бочонок мази —
Вот пластырь вам для всех оказий...
(с. 156).
Алхимики у Бранта — наравне с прочими — почтенные жители страны
Глупландии. Хлесткая брань далека от изящной возрожденческой хулы.
Брант сам еще слишком средневеков. Ссылки на Аристотеля как
аргумент в споре — разве не средневековое средство убедить оппонента
в собственной правоте? Это критика «справа», заостряющая внимание
на практических неудачах. Ругательского Бранта сменил пристойный
Эразм Роттердамский (XV—XVI в.), от которого тоже досталось и тайным
наукам, и их ревностным адептам, «кто при помощи тайных наук
тщится преобразовать природу вещей и отыскивает пятую стихию на
морях и на суше». Но тут же утешает их стихом из Секста Проперция:
«К великим делам и стремленье — почтенно бывает» (1932, с. 128). Ирония,
а потом и смех, злой и глумливый, — верный признак конца алхимических
занятий. Антиалхимические стихи «Кентерберийских рассказов
» Чосера (XIV в.), карикатуры Гольбейна Младшего (XVI в.), ри-
» 25 «
сунки Брейгеля Старшего (XVI в.), изобразившего алхимика-неудачника,
который в поисках алхимического злата пустил по миру собственную
семью... Свидетельство возрожденческого смеха над алхимией, непутевой
дочерью средних веков, так и оставшейся старой девой— не только
не обрученной, но и не помолвленной с золотым алхимическим тельцом.
Прибавлю к этому «Подсвечник» Джордано Бруно (XVI в.), сатиру испанца
Франсиско Кеведо (XVI—XVII в.). Этот Франсиско, например, в
«Книге обо всем и еще о многом другом», продолжая длившуюся уже не
одно столетие череду насмешек над алхимией и алхимиками, издевательски
советует: «Делай то же, что делали все в подобных случаях и
что очень легко: пиши вздор» (1949, с. 208). Но и на этом фоне являются
печально снисходительные изображения чудаковатых алхимиков. Вот
фрагмент из пьесы Бена Джонсона «Алхимик» (XVI—XVII вв.):
...Сегодня
Я должен приготовить талисман,
Наш перл творенья — философский камень...
Вы все еще не верите? Напрасно!
Я весь металл здесь в доме превращу
Сегодня ночью в золото, а завтра
Чуть свет за оловом и за свинцом
К лудильщикам я слуг своих направлю...
(1960, с. 246, 249) 10.
Примерно в те же времена существует критика вовсе иного свойства —
преследовательская, инквизиторская. Она проста и незатейлива: алхимия
— «проклятая наука, вдохновленная самим дьяволом» (Rassenfasse
et Gueben, 1936, с. 43).
Возрождение критикует средние века, а значит, и алхимию. Мишень для
критики предельно упрощена. Только поиск алхимического золота.
Может быть, еще и эликсира долголетия. Тысячелетний опыт — опыт
неудач. Он-то и есть предмет для нападок. Возрождение критикует «корыстную
» алхимию за невезение, забыв о безграничном ее же бескорыстии.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.