Алхимия в средневековой культуре
Анализ узнавания на излете средневековой
39 Афоризм, приписываемый алхимиками Гермесу Трисмегисту, становится общим местом.
У Бруно (XVI в.), вторящего Николаю Кузанскому (а может быть, и Алану
из Лилля), читаем: Вселенная — это сфера, центр которой везде, а окруоюность —
нигде.
» 115 «
культуры подтверждает это. Когда же небесные и земные ряды, слившись,
обернулись материальной, чувственной земностью, для бога в изучении
природы и вовсе не остается места: естествознание утверждается
окончательно, необратимо40.
ТАК ЧТО ЖЕ? Алхимический рецепт средневековья — Большой рецепт
алхимической средневековой культуры есть система символов, особая
форма отношений между религиозной, теоретической, художественной
специализациями средневекового мышления, пребывающими, однако, в
синкретическом единстве. Выходит, что это мышление, эта культура
символичны. Это общеизвестно. Но это же мышление, эта же культура
а и . и с и м в о л и ч н ы (точнее, в и е с и м в о л и ч н ы).
Верно: реальный предмет, особенная вещь и в первую очередь индивидуальная
личность и в самом деле указывают на некий иной, вне их
лежащий, потусторонний символический смысл. Планета па металл, металл
на планету, дракон на вещество, вещество на дракона, львы и свинец,
его соединения друг на друга; Вселенная на философское яйцо...
Иван кивает на Петра... Вместе с тем и металл, и соединения свинца,
и огонь — треугольник вершиной вверх — есть нечто несимволическое,
ни на что не указывающее, непосредственно являющееся, явленное, существующее—
в вечном своем значении — только как данное индивидуальное,
особенное — неповторимо сотворенное богом, но в силу этого
само по себе божественное. Алхимическое золото — именно само по
себе. Оно и есть сама истина. Бесспорная, окончательная. Град божий
неповторимой человеческой души. Железо, являющееся золотом,— всё
целиком — при определенных рукотворно созданных условиях. Еще резче:
скорее уж символ указывает на индивидуальное бытие как на свой
подлинный смысл, нежели бытие вещи живет в символической буффонаде.
Солнце — не символ золота, а сокровенный его смысл. Но . символ
тоже. Самосозидание символических форм. Их саморазрушение.
Но что за странный тип противоречий живет в этой странной культуре?
Каков механизм этой противоречивости, сопрягающей — но и отталкивающей—
все оппозиции средневековой деятельности? Слово и дело,
запрет и позволение, действие и священнодействие,
текст и ремесленное умение, интимная молитва и цеховая
корпорация, символ вещи как ее обозначение и собственно
вещь как вне символов данная, явленная: икона как свидетельство
и икона как изображение... Начинается новый рассказ:
противоречия средневекового мышления.
40 Анализ судеб алхимического символизма открывает новые возможности в изучении
генезиса ноной пауки, новоевропейского художественного сознания, мышления
нового времени. Там. где символ станет лишь знаком предмета, появится подлинная
предметность—путь к научной химии. Там, где символ воспарит над реальностью,—
феерия, маскарад (XVI век: фантасмагории Парацельса, Кардано, Тартальи, гермс-
тизм Бруно, позднее —XVIII век — видения Сведенборга). Путь к современному
околонаучному оккультизму. Но также и серьезное испытание искушение художественных
форм, эстетического чувства новой Европы. Там, где символ выступит
как эвристическое средство, начнется самосознание науки (Френсис Бэкон). Но это
лишь набросок, нуждающийся в разработке.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.