Алхимия в средневековой культуре
Но коль скоро есть это великолепное гоголевское
описание, возможно и такое отражение алхимии в послесредневековом
сознании31.
Романтический нимб, высветивший многодумное чело алхимика, не тускнеет
от вечных неудач адепта, отчаявшегося в успехе своего безнадежного
предприятия. Цель не достигнута, зато нимб остается, холодно светясь
сквозь тьму веков. Он-то и есть в определенной новоевропейской
традиции единственная краска для изображения алхимии. Упрямый старец,
ищущий истину ценой всего себя — до скончания дней. Грим, декорация,
антураж. Бенгальский огонь фейерверка вместо стихии Огня.
Безымянный олитературенный алхимик с остывшим взором вместо с
горячечными, сумасшедше прищуренными глазами исторического Фламеля
— «Пламенного»32. Вот все, что осталось.
Таковы «частичные» прочтения алхимии в послеалхимические времена,.
намекающие, конечно, на сущность прочитываемого объекта, но сохраняющие
ее, эту сущность, за семью печатями в беспросветных потемках
исторической памяти 33.
Неизмеримо проникновенней оказывается включение алхимического
мифа в новые мифотворческие композиции новой литературы. Конечно,
алхимический антиквариат изобильно присутствует и в этих мифолитературных
образованиях. И тоже в качестве фона. С той, правда, существенной
разницей, что литературный миф, ассимилировав миф алхимический,
сделал его своим собственным и потому обнажил его скрытые
смыслы во имя инокультурных новых смыслов. Это во имя помогает
Не столько, впрочем, отражение, сколько переживание того, что осталось от алхимии.
Flamma (лат.) — огонь, пламя, жар, пыл, свет, сияние.
Представленный здесь материал не исчерпывает реального многообразия литературных
реминисценций по поводу алхимии (золота — главного предмета алхимических
чаяний). Но типы «частичных» прочтений алхимии — вспомним еще и вариации
современных хемооккультистов — обозначены. Полноты ради прибавлю к названным
именам Анатоля Франса, Брюсова, Честертона...
» 184 «
постичь алхимию в той же мере, в какой нацело ее же и упразднить34.
Алхимические средства —неалхимическая цель.
Итак, жизнь алхимии в . о м а н е...
ВИКТОР ГЮГО. «Собор Парижской богоматери». Обозначу внешне алхимические
включения в постройку этого романа. Это архитектурные
орнаментальные украшения, толкуемые на алхимический лад; герметические
пристройки к собору. Символические украшения церкви Сен-Жак
де ля Бушни Гюго воспринимает как полный конспект герметики (1950,
с. 93). А вот скульптурное украшение главного портала: обнаженные
девы с опрокинутыми светильниками в руках, девы в одеяниях с поднятыми
светильниками и ворон, глядящий на собор — иносказательная
притча о философском камне, посреднике меж низким и высоким. Одно
из скульптурных украшений па портале церкви Сент-Шанель изображает
сеятеля и двух ангелов. Первый ангел погружает длань в сосуд.
Второй указует на облака. Опять-таки материально-духовная природа
Гермеса и его искусства. Архитектурная целостность собора — материальное
воплощение алхимического герметизма: «Дедал — это цоколь,
Орфей — это стены, Гермес — это здание в целом» (с. 146). Один из барельефов
главного портала собора изображает жертвоприношение Авраама,
толкуемое Гюго как алхимический процесс, где ангел — солнце,
костер —огонь, Авраам — мастер (с. 297). Своды церкви Сен-Жак де ля
Бушни становятся местом обитания Николая Фламеля, соорудившего там
алхимическую лабораторию. Говорят, это было в 1407 году.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.