Алхимия в средневековой культуре
Кроме того, признание неизменности атомов «простых тел-» исключает возможность
трансмутации. Но если говорить о восприятии средневековыми алхимиками
«химического» индивида, в котором автономизированы свойства, мы должны согласиться
с тем, что такой «атомизм» (скорее — элементаризм) близок к монадологическому
(сравните с монадами Бруно).
32 Эту ситуацию остроумно комментирует Васко Ронки (Ronchi, 1952, с. 33—58).
» 240 «
средственно, и обозревай сразу величие его в том, что существует после
него и благодаря ему» (с. 552).
Алхимик-александриец Олимпиодор (VI в.) переводит плотиновскую
мысль в алхимический план, утверждая, что четыре элемента суть принципы
тел, но не всякий принцип есть элемент. В самом деле, неделимые
(атомы) для некоторых философов являются принципами вещей, но это
не элементы. Принцип должен быть источником активности порождаемых
им вещей. Тогда элемент — и материальное и духовное начала. Атом же
бездуховен и поэтому тоже немыслим для алхимического спиритуализма.
Именно золото Олимпиодор считает единым миростроительным
принципом (Lindsay, 1970, с. 364)33.
Спустя тысячу лет врач Жан Рей в 1630 году ни на йоту не приблизится
к идее атомного строения вещей. В трактате «Об исследовании, почему
олово и свинец при прокаливании увеличиваются в весе» он напишет
«В природе нет места пустому пространству, в котором не было бы ничего.
Нет в природе такой силы, которая могла бы сотворить это ничто, ибо
и тогда следовало бы признать, что пустота есть. Все было бы по-другому,
существуй и в самом деле пустое пространство, ибо если оно могло
бы быть здесь, то оно могло бы быть и там, а значит, еще где-нибудь или
даже везде. Таким образом, мир мог бы уничтожить себя сам. Но лишь
тем, кто сотворил мир, остается слава определить его разрушение» (Рамсей,
1920, с. 32). Итак, по-прежнему сплошность, непрерывность. Для
атома все еще нет места.
Только игнорирование атомистики Демокрита (или честное неведение)34,
проистекающее из природы алхимии, могло заставить Бэкона усмотреть
в полусернистой ртути индивидуальное вещество, а стало быть, связать
функциональной зависимостью состав и свойство. Вместе с тем по той
же самой причине ученый никогда не осознает, что же им высказано,
не говоря уже об окружающей среде, достаточно компетентной в науке,
включая и демокритовский атомизм. Крупнейшие представители Оксфордской
школы (XIII—XIV вв.) —Роберт Большеголовый (Роберт Линкольнский),
Пьер Марикур (старшие современники Бэкона) и Витело
(младший его современник)—как математики-«калькуляторы», физики-
оптики, геометры не только знали об атомистике Демокрита, но и
пользовались ею в своей практике. Да и сам Бэкон, переключаясь от
занятий алхимией к геометрическим построениям в оптике, тут же становился
на позиции точечного, геометрического, атомизма, вступая в
неосознаваемые коллизии в пределах собственного двойственного сознания.
Трактаты Бэкона «Учение о перспективе» и «Об определении
градусов сложных лекарств» содержат «атомистические» построения. Но
33 Этот тезис станет в определенном смысле опорным в учении об алхимическом ртут-
но-серном элементаризме.
34 Настойчивое отвержение атомистической идеи — веское доказательство ее вторжения
в алхимический мир, но только исподволь, с черного хода — под видом «биологически
живых», индивидуальных веществ.
» 241 «
лишь тогда, когда Роберт Большеголовый, Роджер Бэкон, позднее Ви-
тело и Иоанн Кентерберийский, следуя за Авиценной и Альхазеном, придут
к идее «orbis virtutis («силовая сфера», или «поле действия сил»),
а также к понятию «динамического атома» без протяженности, а тот же
Роберт Большеголовый скажет, что все состоит из атомов, тела составляются
из поверхностей, поверхности из линий и линии из точек,— вот
тогда все это и можно счесть за начало пути к количественному изучению
физических процессов через «геометрический атомизм»35 (Зубов,
1959, с.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.