Алхимия в средневековой культуре
» 133 «
тело, воспринимается все же как тело. Духовность не безусловна. Вместе
с тем разрушение тела есть путь к его сущности. Но этот тезис ограничен
антитезисом о воплощении духа. Христианская природа гностицизма
стушевана. Направленность гностической мысли по сравнению
с мыслью христианской оказывается обратной. Радость, доставляемая
телу, ведет к страданиям души. Разрушение тела — лишь итог гностических
радостей. Процесс — телесная услада. В христианстве же зрелого
средневековья — иначе. Телесная аскеза как процесс ежемгновенно ведет
к разрушению тела во имя здоровья духа. Культ объемной вещи —
наследие античного мирочувствования — у гностиков жив еще. Мистическая
алхимия первых веков повой эры запечатлевает эту особенность
мышления.
Антитезы у александрийцев неразличимы; едва угадываются в сплошном
Едином. Нет и намека на изобретение практических рецептов:
очистить затерявшуюся в той или иной вещи тезу от налипших на ней
антитез. Идет игра мирно сосуществующих будущих оппозиций. Превращение
имманентно. Преодоление таится в самой природе вещи. Вмешательство
человека необязательно. Природа играет.
Ход зрелой алхимической мысли вполне определен: от тела больного к
телу совершенного здоровья, от грубого камня к камню драгоценному,
от неблагородных металлов к металлам благородным — серебру и золоту.
Медик, ювелир, петрограф, золотых дел мастер, алхимик — в некотором
смысле люди одной профессии, той же профессии, что и в конечном
счете теолог, который тоже печётся о правилах совершенствования
души10. Телеологичность мышления — в поиске абсолюта, брезжущего
в грубом, несовершенном теле. Небытие вещи — бытие духа — совершенное
бытие вещественного алхимического золота. Его надо увидеть (дано
верой) и вылечить (достигается магическими одухотворенными действиями).
Иначе говоря, отшелушить тварное, несовершенное. Это рационально
постигаемые антитезы, отделяемые на пути к совершенной тезе.
Но такой, однако, тезе, которая открыта, во-первых, детям истины (моральное
право на поиск); во-вторых, при посредстве теплоты (рукотворный
акт). В алхимии есть еще и посредствующее звено: философский
камень.
И все-таки: разрушь тело — обретешь духовную сущность; удали наносное—
получишь сокровенное («эссенцию»). «Эссенциалыюсть» -—так
можно определить эту черту алхимического мышления. «Эссенция» алхимиков
как будто не совпадает с личностным богом в христианстве. Утрачена
чувственная, одухотворенная предметность. Но как же быть с...
тривиальным куском золота? Бесплотное соседствует с плотью,
сосуществует с ней. Антитетически сосуществует.
Христианский рецепт спасения — отказ от плоти, царство не от мира
10 Впрочем, если теолог озабочен правилами самоусовершенствования, то мастер-ремесленинк-
алхимик — непосредственным усовершенствованием вещей этого мира и
только потому самоусовершенствованием тоже.
» 134 «
сего, вечная жизнь после физической смерти — не тождествен рецептам
алхимическим (прописи получения камня мудрых, универсальных панацеи).
Если христианский рецепт спасения духовен, но и конкретно предметен,
то рецепт алхимический — в исторической перспективе —и духовен,
и материален наизнанку. Вещь дробима. Дух распределен в вещах.
Личное (вместе с ним и вещь) как одновременно уникальное и всеобщее
упразднено. Видимость динамического антитетизма в алхимии оборачивается
статическим символотворчеством, сердцевина которого — подобие,
а не движение, ибо с самого начала, если следовать за Бертло, существовало
тайное сходство между гносисом, раскрывающим истинный смысл
философских и религиозных теорий, скрытых под символами и аллегориями,
и химией, которая преследует знание скрытых свойств природы
и которая представляет их до сих пор знаками с двойным и тройным
смыслом (Berthelot, 1885 [1938], с.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.