Алхимия в средневековой культуре
Медь — лишь ухудшение этого эталона. Тут-то и могли бы пригодиться
умные руки алхимика, способного улучшить медь, вылечить ее,
обратив в золото. Но это лишь возможный подтекст.
» 206 «
Конечно же, «Тимей» — не алхимия и даже не предтеча ее. Алхимия —
это прежде всего новое злато-сёреброискательское мировоззрение. Греческая
мысль не нуждалась в нем, имея свое — совершенное и законченное.
«Химия» Платона не стала алхимией и не могла ею стать. Но вычитать
в ней кое-что оказалось возможным.
Если у Платона свойства идеального золота (золота-принципа) функционально
связаны со свойствами идеальных начал — элементов-стихий,
то мир Аристотеля (IV в. до н. э.) реальней. Вещи этого мира шероховаты,
бесплотный блеск тускловат, а в бесцветности угадывается многоцветная
гамма. Стихия-принцип — источник принципиального свойства,
описывающего эмпирию, занимающую в Аристотелевом мышлении
существенное место.
Но пусть прежде скажет сам Стагирит: «Способностью ощущения душа
различает тепло и холод, т. е. то, некоторое соотношение чего есть плоть;
существо же плоти душа различает иной способностью: или существующей
отдельно от способности ощущения, или находящейся с ней в таком
отношении, как ломаная линия с самой собой, когда она выпрямляется»
(Аристотель, 1975, «О душе», III, 4, 429в, с. 434). «Соотношение чего
есть плоть...» Метафорический статус слова соотношение очевиден. Столь
же метафоричны тепло и холод как следствие четырех первоэлементов;
но все же не настолько метафоричны, чтобы не быть схваченными «способностью
ощущения». Чувствами поверяемый принцип, по не кирпич
мироздания. Принципы смешиваются, но смешиваются в принципе,
а не руками. Химия как химевсис (смешение) отсюда еще не следует.
К постижению сущности вещи учение об элементах тоже пути не открывает.
Для этого нужна иная, абстрактно-логическая, способность как
подспорье ощущающей способности. Но и здесь химия ни при чем. Учение
об элементах-качествах и их свойствах неконструктивно в смысле
демиургической инженерии. Но у Аристотеля есть и другое: механическое
смешение ( ........ ). Оно, напротив, инженерно насквозь. Но не
на него я хочу обратить Ваше внимание. Я хочу обратить Ваше внимание
на аристотелевский миксис. Это тоже смесь, но представляющая новое
тело, отличное от смешиваемых: «...слог есть что-то — не одни только
звуки речи (гласный и согласный), но и нечто иное; и также плоть — это
не только огонь и земля или теплое и холодное, но и нечто иное» (Аристотель,
1975, «Метафизика», VIII, 17, 1041 в, с. 222).
Вот уже и смешаны, казалось бы, элементы Аристотеля; приведены в
смешение через умозрительный миксис, ведущий лишь к умозрительной
химии.
Аристотель различает смесь теплого и холодного (огня и земли, воды
и воздуха) от миксиса (Aristotle, 1922 — «. возникновении и уничтожении
», 1, 10, 328а). Но это лишь констатация качественного различия
между «смешением элементов» (в принципе) и миксисом (тоже, впрочем,
в принципе). Правда, механическая смесь рукотворно воспроизводима.
» 207 «
Еще раз подчеркну, вслед за В. П. Зубовым (1963, с. 129 и cл.), что
качество у Аристотеля не было «оккультным качеством» поздних схоластов.
Это было необъясняющим объяснением, субъективным «эпифеноменом
», полемически заостренным к атомистической доктрине Демокрита
(V—IV в. до н. э.) и Эпикура (IV—III в. до н. э.), а позднее — к
картезианскому механицизму XVII столетия.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.