Алхимия в средневековой культуре
На то они и составные части, которым еще только предстоит сложиться в
новое целое. Верно также и то, что арифметическая сумма исходных никогда
не совпадает с исторически суммарным итогом. Становление алхимии
по-прежнему остается загадкой, как и подобает быть загадкой всякому
началу.
Есть становление алхимии как результат преобразования составляющих,
сплавленных в синкретически неразымаемое целое. Нет способа
этого преобразования, ибо центральная алхимическая мифологема —
пресуществленческое оборотничество — еще только ждет
своего исторического часа 12. Оборотничество-пресуществление не существует,
поскольку алхимии еще нет; но оно же и существует, поскольку
алхимия уже есть. И есть, и нет — определение любого становления.
Сумма исходных есть итог сложения по объему; но не есть его итог по
историческим последствиям, ибо сложение здесь — лишь умозрительный
прием, применяемый без учета исторического — в данном случае христианского
— контекста, вне которого нет и не может быть искомой суммы,
то есть самой алхимии. Из немифа миф не получить. Искать же алхимические
аналогии в доалхимических мифологемах — дело малопочтенное
и едва ли перспективное.
Стало быть, пройденный только что путь к основаниям алхимического
мироздания убеждает нас в том, что ни одна из составных частей вне
исторического контекста не может рассматриваться даже как контурный
набросок алхимии. Эти части еще только станут таковыми, но лишь в
христианском средневековом контексте, в виду которого только и может
существовать алхимический миф. Но такая исходная установка позволила
нам сознательно заглянуть в предалхимические иотемки. Она же нам
разрешит выйти в позднеалхимические, а также ив послеалхимические
времена, которые, правда, в отличие от предалхимических, могут помнить—
и помнят —о своем алхимическом прошлом.
Чем же стал алхимический миф (или каким он предстал) в эти после-
алхимические времена?
11 Конечно, такое знание им можно навязать. Но это будет насилием модернизатора.
Ни Аристотель, ни Платон, ни металлоделец из Египта, ни какой-нибудь шостик —
не алхимики и никогда не станут ими. Зато алхимик всегда пребывает каждым из
них — вместе и порознь.
12 Здесь следовало бы рассмотреть становление христианского мифа, в карикатурной
оппозиции к которому формируется миф алхимический. Но это уже иная задача.
» 168 «
МИФ в собственном смысле (то есть миф первобытный) не обязан заботиться
об увеличении списка подтверждающих его удач, ибо он самоутверждаем
по определению. Миф культурный (то есть, строго говоря, уже
не миф) — житийный. Алхимические жития не менее впечатляют, чем
жития христианских святых, с той, правда, разницей, что они площе и
бедней, потому что практичней и богаче (золотом богаче). Надо рассказать
об алхимических «удавшихся» бытийственных чудесах, потому что
именно для бытийства существовало полнозвучное, хотя и монотонное,
алхимическое витийство.
Итак, первый выход в литературу и в историю литературы. Из мифа —
в жизнь, в литературную жизнь. В жизнь пока еще алхимической (житийно-
алхимической) литературы в ее злато-сереброискательской
устремленности.
Что же рассказывают об алхимических святых и алхимических чудесах?
13
Их, этих чудес, не то чтобы много, но они есть. Все они наперечет. На
виду и в памяти. Ведь чудо, ставшее повседневным, уже не чудо14.
Раймонд Луллий, заточенный королем в лондонскую башню, в глубочайшей
тайне чеканит розенобли из алхимического золота.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.