Алхимия в средневековой культуре
Нелишне заметить: для восстановления 1 г свинца требуется
около 0,06 г углерода.
Так может быть чисто «рационально» истолкован этот алхимический
текст более чем пятисотлетней давности. Рецепт Рипли говорит о наблюдательности
его автора. Для историка химии рецепт интересен как,
вероятно, первое указание на существование ацетона. Поучителен он
еще и тем, что под влиянием предвзятой идеи побочный продукт реакции
принят за главный, а главный оставлен без внимания.
Таково «буквально-химическое» прочтение алхимического текста.
Обретена точность прописи. Точность же исторически неповторимого
Явления культуры осталась за пределами анализа, не познанной
сторонним наблюдателем — человеком XX столетия. «Вчувствования»,
«вживания» не произошло. «Дегерметизация» мышления не состоялась.
Очевидно: такой подход к тексту, содержащему сведения химического
характера, недостаточен. Все так и вместе с тем все не так. Превращения
свинца, его окислов и солей расшифрованы и обозначены современными
химическими символами. Менее ясное и менее строгое (XV век)
выглядит теперь строже (XX век). Не более. Только «химический» способ
толкования недостаточен. Усыхает живое тело. Остается скелет.
Для алхимика истина лишь тогда истина, когда предстает только так —
в неповторимо алхимическом виде. Не иначе. Но, казалось бы, никаких
содержательных потерь. Слово заменено знаком. Рецепт пятисотлетней
давности переведен и, стало быть, может быть вписан в реестр постепенно
возрастающих положительных химических знаний. Да, алхимики
уже и тогда знали то, что мы теперь бы назвали химическими превращениями
свинца, его окислов и солей. Да, уже тогда знали и то, что известно
сейчас как ацетон. Но где же черный дракон? Где львы? Где
киммерийские тени, туманящие реторту темным покрывалом? Все это
отброшено как никому не нужный антураж, отбросить который должно,
дабы проступили на желтом пергаменте хотя бы эти не слишком мудреные
формулы. Но и львов, и драконов жаль. Очень жаль. Без них нет алхимии.
Без них и эта химическая модернизация тоже неверна. Живой
источник — пересохший исток. Алхимический текст как источник по истории
химических знаний при таком вот способе вычитывания в нем этих
знаний оказывается ограниченным, хотя все-таки свидетельствует о химии,
правда о какой-то иной, неведомой нынешним временам. Отфильтрован,
отцежен «химический» экстракт. Иное — то есть, в сущности,
все — отброшено как бесполезное. Живой текст умерщвлен во имя химии
— точнее, ее видимости.
Такого рода подход к отошедшим культурам, в том числе и к алхимии,
не курьез. Он почти общепринят. Вот почему стоит критически рассмотреть
наиболее представительные версии этой деятельности.
Итак, второе приближение к алхимии.
КАК ЖЕ ОПРЕДЕЛЯЛИ алхимию те, кто был к ней причастен?
Роджер Бэкон (XIII в.) говорит о собственном деле так: [«Алхимия
есть наука о том, как приготовить некий состав, или эликсир, который,
если его прибавить к металлам неблагородным, превратит их в 'совершенные
металлы... Алхимия есть непреложная наука, работающая над
телами с помощью теории и опыта и стремящаяся путем естественных
соединений превращать низшие из них в более высокие и более драгоценные
видоизменения» (Чугаев, 1919, с. 32). Не замыкая столь почтенный
род занятий рамками злато- и среброделия, Бэкон множит число
объектов алхимии — это/наука о том, как возникли вещи из элементов,
и о всех неодушевленных вещах: об элементах и жидкостях, как простых,
так равно и сложных, об обыкновенных и драгоценных камнях, о
мраморе, о золоте и прочих металлах; о видах серы, солях и чернилах;
о киновари, сурике и других красках; о маслах и горючих смолах, находимых
в горах, и о бессчетных вещах, о коих ни словечка не сказано в
Аристотелевых творениях (c.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.