Алхимия в средневековой культуре
Между тем алхимия
— явление стереоскопическое, о чем свидетельствует хотя бы продемонстрированная
здесь множественность ее интерпретаций.
Но может ли составить некогда живой алхимический миф сумма этих
проекций, сложение реликтовых осколков, врезавшихся в воспаленную
ткань современного мышления? Едва ли. Ибо любая из проекций алхимии
не есть отражение алхимии, не есть и ее часть, потому что отражаемый
объект изъят из природного, специфически средневекового, его
контекста. Алхимия, выведенная за пределы собственной культуры,—
уже не алхимия. Это все что угодно, но не алхимия; лжеучение, наука
нового времени, алчное златоделие, «всесильный» оккультизм, новый
миф, «трансмутатор» атомных ядер, химическая технология полимеров,
химия белка... Только учет средневекового контекста предполагает
алхимический текст, из которого эти проекции непосредственно не выводимы.
Вместе с тем, бесспорно, все эти «останки» алхимии в современном
сознании доподлинно существуют, но не в качестве реликтов, а в
качестве живых фрагментов живого современного мышления. Сбывшиеся
алхимические сны. Столь же бесспорно, что эти фрагменты — в каком-
то смысле осколки исторически исчерпавшей себя алхимии, существовавшей
и преобразованной в составе средневековой культуры; вместе
с этой культурой.
» 190 «
Как же тогда возникло из алхимии то, что из собственно алхимии не
выводимо? Это и нужно понять. Ибо понять способ преобразования алхимического
мифа означает понять сам этот миф. Здесь следует вновь
обратиться к главной алхимической мифологеме — мифологеме п.есуществленческого
оборотничества, связующей алхимию с
христианским средневековьем. Именно эта взаимостимулирующая игра
(объект — пародия на объект) способствует преобразованию алхимии
во все то, что от нее осталось в современном сознании.
Но сколь актуальна задача исторической реконструкции давно минувшего
алхимического мифа? Уже только этот набор алхимических фрагментов,
различимых в гетерогенном современном сознании, говорит о
возможном касательстве и возможной причастности алхимии и к рациональной
химии, и, в какой-то мере, науке в целом, современному оккультизму.
И наука, и околонаучный оккультизм (фарсовый перевертыш
науки) —исторически детерминированные последействия, в числе прочего,
и алхимии, принявшей заметное участие в генезисе новой науки к
сопровождающего ее оккультизма. Здесь же уместно сказать и о многочисленных
сциентистских, равно и антисциентистских, мифах XX столетия,
укорененных и в алхимических прафеноменах, а также о собственно
химической проблематике, рассматриваемой в оппозиции биология
— физика и выявляющей именно в этой оппозиции химическое
свое лицо, а при внимательном всматривании свое сходство-подобие —
разумеется, на совершенно ином уровне — с давним своим алхимическим
ликом. Вот почему задача исторической реконструкции алхимического
мифа актуальна, а ее осуществление должно быть тем успешней,
чем универсальней подход к алхимии как неповторимому явлению средневековой
культуры.
Таков алхимический миф сам по себе и в послеалхимические времена.
Таков алхимический текст, мифоносец и мифосвидетель. Так жили алхимики
в этом мифе-тексте. Так жили и живут они в новоевропейской
литературе, в которой явлен — если только пристально всмотреться,
чутко вслушаться и внимательно вчитаться — и, так сказать, алхимический
ее генотип. Вот что было до алхимии. И вот что после нее осталось.
Но алхимический миф — не только специфически средневековый образ
жизненного поведения.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.