Алхимия в средневековой культуре
Возликуйте и возрадуйтесь ликованием
и радостью божьего мира.
Я открыл перед вами, о дети мои, сокрытые смыслы. Пришла пора помочь
вам сподобиться великих тайн нашего искусства, столь надолго
сокрытых от взоров ваших,— вывести вас к свету.
Допреж я научил вас, как изгонять порчу и собирать истинные цветы,
доподлинные сущности тех субстанций, с коими вы имеете дело. Ныне
же я выучу вас взращивать их, для изобильного плодоношения. Но один
из тех плодов вдруг окажется последним и венчальным из всех — плодом
плодов — навечно, навсегда...» (с. 58—59).
ТЕПЕРЬ ЖЕ, вслед за этим общим описанием алхимического умозрения
и алхимического рукотворения, начну анализ деловой мысли и мысленного
дела алхимиков. Начать следует с главных объектов алхимической
мысли — алхимических первоэлементов.
Исходным рубежом алхимического элементотворчества можно признать
Аристотелево учение о четырех элементах-стихиях и качествах-свойствах.
Можно обратиться и к Платонову %Тимею»к. Учение о четырех
4 «Химия» Платона и «Химия» Аристотеля, включенные в контекст исследования эволюции
понятия качество, подробно исследованы Вик. П. Визгиным (1977).
» 204 «
элементах усвоено герметической философией как некая метафора по
поводу мироустройства; анонимная по существу, но получившая имя
Аристотеля. Впрочем, имя Платона (V—IV в. до н. э.) тоже подошло бы
для алхимического натурфилософствования, неоплатоническое начало
которого бесспорно.
Учение о четырех элементах выглядело у алхимиков как учение наставительное,
заклинательное. Живая проблемность обернулась косной
догматикой.
«Тимей» Платона изучен всесторонне. Подчеркну лишь то в «Тимее»,
что могло бы заинтересовать алхимика, обратись он и впрямь к Платону.
Но и Платона, и Аристотеля алхимик читал из вторых рук —в догматизированном
виде. Сами же догматически понятые и Платон, и
Аристотель в его руках становились и вовсе косными. И все-таки на что
бы он мог обратить в «Тимее» внимание? «Огонь, вода, земля и воздух —
это видимые тела» (Платон, 1971, 3(1), 46d, с. 487),— прочитал бы он там.
Качества четырех элементов формулируются как пределы ощущений
каждого из них, когда смерть одного означает жизнь другого, ибо «огонь
живет смертью земли, воздух живет смертью огня, вода живет смертью
воздуха, земля — смертью воды» (с. 504). Таков круговорот первоэлементов
в «Тимее». Их как бы нет. Они — лишь метафора, комментирующая
мироустроение. Зато есть их умеренные, смирённые формы.
Свет, например, именно такая форма огня: «Боги замыслили, чтобы явилось
тело, которое несло бы огонь, не имеющий свойств жечь, но изливающий
мягкое свечение, и искусно сделали его подобным обычному
дневному свету» (3(1), 45в, с. 485). Но огонь тождествен свету. Его
боги-демиурги искусно сделали подобным свету. Огонь (свет) как
изделие. Огонь как стихия бесплотен. Зато он носитель свойства ог-
нистости. Он в некотором роде — бессубстанциальное качество; качество
без вещи, его несущей. Принцип-идея. Платоновские начала-
принципы — материал, из которого устрояется мир, ваяется космос, но
не как иг глины четырех сортов.
Этот мир — лишь одна из творческих возможностей демиурга. Есть и
другие возможности. Отсюда многообразие символических реминисценций
в духе «Тимея». Это, по А. Ф. Лосеву, символотворческая игра: игра
и Платона, и бога-демиурга (с. 657).
По Платону, в мире, готовом и изготовленном, начала как вещи ускользают:
огонь — только для зрения; земля — для осязания.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.